— Чем инженерная аспирантура отличается от академической научной работы?

— Мы работали и работаем до сих пор в тесной связи с производством. Надо сказать, что ТУСУР стал «родительской организацией» нескольких стартапов еще тогда, когда мы этого слова не знали. По сути, ТУСУР — это университет оксфордского типа, когда вуз окружен промышленными компаниями-партнерами. Первые из них были созданы еще в 1990-х годах.

— Расскажите, пожалуйста, поподробнее об этих компаниях.

— Самые известные — «Микран» и «ЭлеСи», обе компании созданы в 1991 году. В «ЭлеСи» я делал практическую часть своей диссертации, а теоретическую — в родном университете.

«Микран» начинал с коллектива в восемь человек, а сейчас это уже не стартап и даже не компания среднего размера: у них оборот 6 млрд рублей в год, работает полторы тысячи сотрудников. Это один из лидеров по производству радиоэлектронной аппаратуры у в России. «ЭлеСи» занимается автоматизацией трубопроводного транспорта нефти и газа, это тоже настоящая история успеха.

Традиция продолжается, выпускники и сотрудники университета создают новые компании, ТУСУР их активно поддерживает. Система не является сверхнеобычной — с одной стороны, это в какой-то мере наследие советских времен, с другой стороны — удачно перенятый зарубежный опыт в плане создания компании и ее взаимодействия с университетом. На мой взгляд, система работает достаточно хорошо. Минобрнауки законодательно предусмотрело форму, где университет является соучредителем компаний. У нас есть с десяток известных компаний, которые стали успешными, коммерчески прибыльными, а родились в университете, который по сей день остается их партнером или соучредителем. Это то, что сейчас называют экосистемой.

— Но вы остались в итоге в университете?

— Главным образом, да. После защиты диссертации возник вопрос: уходить в исследовательскую часть на производстве или остаться в университете. В решении остаться немалую роль сыграл наш ректор Александр Александрович Шелупанов. Он был научным руководителем моей диссертации и в ту пору — заведующим кафедрой. Сейчас я руковожу научными проектами и научно-образовательным центром «Нанотехнологии» — одним из ведущих у нас в университете и вообще в России в сфере наноэлектроники. Здесь мы создаем прототипы и передаем их на производство — как раз нашим промышленным партнерам.

— В чем особенность ваших разработок?

— Например, известный завод «Микрон» занимается кремниевой электроникой, это массовое производство для огромного количества разных применений. Мы же проектируем сверхвысокочастотные аналоговые микросхемы. Допустим, частоты в современных кремниевых цифровых микросхемах — единицы гигагерц, а в наших — десятки и даже сотни. Они используются в связном оборудовании, радиолокации, навигации, в том числе для авиации и космоса. В такой схеме будет всего 10—15 элементов, по сравнению с миллионами и миллиардами элементов в кремниевой микросхеме, но реализуются необходимые функции на высоких частотах.

Соответственно, они реализуются не на кремнии, а на других материалах — это арсенид галлия и нитрид галлия, так называемая гетероструктурная электроника. «Моно-» означает один материал, например кремний, а «гетеро-» — слоистые структуры из разных материалов.

— Именно за развитие полупроводниковых гетероструктур для высокоскоростной оптоэлектроники Жорес Алферов получил в 2000 году Нобелевскую премию, правильно?

— Да, светодиод Алферова — это гетероструктурный нитрид-галиевый диод. Мы дарили самому Жоресу Ивановичу значок с изготовленной в ТУСУРе микросхемой.

— Как работает ваше взаимодействие с промышленностью?

— Мы занимается как фундаментальными вещами — принципами и технологиями изготовления и проектирования микросхем, так и разработкой прототипов микросхем, которые потом внедряют наши промышленные партнеры — в основном «Микран». Мы их совместно разрабатываем на базе научного центра ТУСУР, это очень тесная кооперация. Центр был создан на деньги Минобрнауки, первую очередь оборудования купли в 2008 году, но стройку помещений — чистых комнат, это очень сложная и дорогостоящая инфраструктура, — провела компания «Микран». На их средства проводилось и дальнейшее оснащение, они наш основной заказчик. На своих мощностях они занимаются производством, а исследования мы ведем вместе.

— А кто потребители этой продукции?

— Часть микросхем «Микран» продает, но это небольшой объем — порядка 60 млн рублей, один процент от всего оборота. А в основном они ставят их в свои изделия — сверхвысокочастотное оборудование для связи, радиолокации и навигации. Многие продукты — двойного назначения, поэтому не выходят на мировой рынок, но «Микран» — компания международная. Не так давно они купили итальянскую компанию Youncta, сейчас это Youncta-Micran, есть также офисы во Вьетнаме и Бразилии. Продукция продается в десятках стран.