Не так давно мы получили полный текст документа, явившегося результатом решения высшего Евразийского экономического совета «О формировании цифровой повестки Евразийского экономического союза» К этому времени и немецкая Индустрия 4.0, и ее японские и американские аналоги уже набрали обороты, а на пространстве ЕАЭС на многих предприятиях до сих пор не ушли от бумажного документооборота и даже не помышляют об автоматизации. Стало быть, мы опять в роли догоняющих или даже – отстающих навсегда? Или же есть надежда на быструю езду после медленного запрягания? И что в этом смысле даст странам-членам ЕАЭС создание единого цифрового пространства? Действительно, поскольку все наши страны являются частью мировой экономики, соизмерять развитие и успехи ЕАЭС следует не только со своим предыдущим состоянием,
но с ведущими странами мира и интеграционными объединениями. И мы пока что отстаем по темпу преобразований и цифровых трансформаций, тем более, по уровню создания и использования оцифрованных ресурсов и собственных цифровых активов по сравнению с глобальными партнерами и конкурентами.
Но и у них в этом смысле все не столь безоблачно. Сейчас, например, в переходном состоянии пребывает вся западная промышленность. В Германии осознают реальную опасность поглощения «умной» сервисной надстройки для промышленного сектора и, в частности, машиностроения, американскими цифровыми гигантами, и потому они принципиально перестраивают структуру деятельности, выстраивают кооперацию с японскими корпорациями, и, самое главное, будут трансформировать все свои отрасли.
Здесь необходимо уточнить, что суть цифровизации в промышленности заключается не столько во внедрении инструментов моделирования отдельных узлов и изделий, в роботизации и автоматизации процессов управления, сколько в обеспечении сквозной связанности множества сфер деятельности, включающих в себя и производственные процессы, системы, и среду управления, а также регулирование, научные исследования, сбыт, маркетинг, утилизацию и т.д.
И если рассматривать с этих позиций инициативу правительства Германии, известную как Индустрия 4.0, становятся очевидными ее претензии на роль интегратора этих процессов в масштабе Европы и не только. Под Индустрию 4.0 структурируют промышленность Евросоюза, выстраивают связки с промышленными комплексами других стран, даже с учетом барьеров и торговых войн. В этом смысле цифровая среда и моделирование реальных экономических процессов позволяют быстро адаптироваться к меняющимся условиям, удерживая конкурентоспособность.
Транснациональные корпорации, например Siemens или PTC, активно продвигают свои цифровые платформы индустриального интернета, а это для их потребителей не только сервис сегодня, но и прямой путь к усилению цифровой зависимости завтра от поставщика цифровых сервисов и его цифровой среды. Выход очень простой: во-первых, устанавливать правила и отношения, которые бы снижали риски и позволяли совместно с ними получать выгоду от экономики на новых бизнес-моделях и экономики данных, и второе – создавать собственные цифровые активы, строить конкурентоспособную цифровую эко-систему. Чем может помочь Евразийское партнерство? Такие задачи эффективнее решать с партнерами по экономическому союзу, где задачи цифровой трансформации экономики понимаются сходным образом.
– К слову, немцы весьма успешно экспортируют и сам концепт Индустрия 4.0. Вот и у нас он практически вытеснил популярное еще несколько лет назад определение «Шестая промышленная революция» и другие обозначения всего, что связано с цифровой трансформацией промышленности и в целом с драйверами нового технологического уклада. Но вот рассматривается ли при этом вариант частичной интеграции стран ЕАЭС в реальную Индустрию 4.0, или же мы с ней идем параллельными курсами?
– Мы для себя термин Индустрия 4.0 используем скорее как прототип, аналогию, то, через что можно скорее донести суть, когда речь идет о технологиях нового уклада. А вот проектирование самих изменений на пространстве ЕАЭС ведется с теми, кто занимается вопросами стратегии в каждой из стран союза. Цель у всех одна: сделать экономики наших стран конкурентоспособными, наполнять свой рынок своими конкурентоспособными изделиями, и исходя из этих целей, в каждой из стран осуществляются внутренние изменения и применяются соответствующие инструменты.
Сейчас перед каждой страной ЕАЭС и перед нашим союзом в целом ставится задача – провести цифровую трансформацию таким образом, чтобы все секторы реальной экономики не только в плане инфраструктуры, но и в плане сквозных платформ, точнее даже – в плане экосреды, были бы сопоставимы с теми, которые есть у мировых гигантов. Мы можем уверенно констатировать: у нас в Союзе, в том числе в России, есть достаточно специалистов, которым эти задачи вполне по силам, и они сейчас занимаются их решением в отдельных сегментах. Вопрос в том, насколько эффективно используется их потенциал. Когда была представлена совместная цифровая повестка ЕАЭС, то в ней сразу трансформация отраслей промышленности и кросс-отраслевая трансформация обозначены как один из внутренних стержней, с опорой на который должны продвигаться цифровые преобразования в странах Союза. Этот подход использовали разработчики соответствующей государственной программы Казахстана: в ней первый и главный раздел посвящен цифровой трансформации реального сектора экономики с разбивкой по отраслям. К сожалению, в российской государственной программе развития цифровой экономики такой раздел только планируется сформировать, а гипер-связанность в новой экономике требует и инфраструктуру, и отраслевые трансформации, и трансформацию управления осуществлять в связке.
Идеология, из которой мы исходили при подготовке цифровой повестки ЕАЭС, декларирует, что в основе должны лежать изменения, затрагивающие реальный сектор экономики, а преобразования инфраструктуры непосредственно зависеть от трансформации реального сектора. Поэтому в этой рамке цифровых преобразований Союза были изначально заложены четыре направления: отраслевая и кросс-отраслевая трансформация, цифровые изменения общих рынков, цифровые преобразования интеграционных процессов, включая деятельность Евразийской экономической комиссии, и развитие цифровых инфраструктур. Именно в такой последовательности они и были расставлены – по степени важности.
На рассмотрение Евразийской экономической комиссии поступает целый ряд инициатив, направленных на реализацию цифровой повестки, от государственных органов и от бизнес-сообществ стран-участниц ЕАЭС. Все эти инициативы вписываются в рамку, опирающуюся на эти четыре стержня, при этом они связаны с приоритетами, обозначенными главами государств нашего союза. В числе таких приоритетов – цифровая прослеживаемость товаров и услуг, цифровых активов. А еще – цифровая промышленная кооперация, цифровая торговля, цифровые транспортные коридоры. Все эти блоки взаимосвязаны и все в разной степени влияют на реальный сектор экономики.
– Какие отрасли затрагивают эти инициативы?
– Сейчас активно поступают инициативы от бизнеса из самых разных отраслей. Например, одно из недавних предложений было связано с трансформацией в нефтегазовом секторе, ряд предложений затрагивали стандартизацию и платформизацию. Все эти инициативы рассматриваются ЕЭК с учетом интересов всех пяти стран нашего Союза.
– А каковы подходы ЕАЭС к цифровизации в станкостроении?
– Безусловно, станкостроительная отрасль входит в число приоритетов интеграционного сотрудничества, а, значит, цифровые преобразования и совместные проекты отразятся и в этой отрасли. На мой взгляд, все, что связано со станкостроением, самым наглядным образом демонстрирует набор и качество сегодняшних вызовов и угроз, связанных с цифровой трансформацией промышленности. Поскольку станки, на которых работают предприятия наших стран, привязаны к цифровым платформам производителя, это означает не только зависимость в плане получения обновлений ПО, но и то, что любые изменения, дополнения, а также выстраивание технологических цепочек и использование парков оборудования любым участником нашей промышленной кооперации невозможны без серьезного включения в процессы, протоколы, модели, которые зашиты в этих цифровых платформах. Модернизация станочного парка предприятий в наших странах, скорее всего, оказалась со встроенными неточностями правоотношений по использованию данных и процессов, обременением в виде новых зависимостей от тех, кто поставлял такие платформы вместе со станками. А это немецкие, швейцарские, американские, итальянские компании, это их бизнес, это их стратегия. С ними надо разговаривать на одном языке. Поэтому для нас столь актуальна сегодня идея формирования гармонизированных подходов по созданию индустриального интернета. Это уже активно обсуждается, думает-ся, что вскоре мы увидим в форме проработанной инициативы, а затем и полноценной программы, которая, я уверен, будет интересна также для предприятий всех стран Союза.
– Кстати, начало созданию индустриального интернета в России положено запуском государственной информационной системы промышленности (ГИСП). Это ведущая в России платформа, где представлен ряд цифровых сервисов для кооперации промышленного бизнеса. Предприятия из стран ЕАЭС смогут с помощью ГИСП решать свои задачи по цифровой трансформации?
– Фонд развития промышленности, выиграв соответствующий конкурс, теперь является координатором проекта на все пять стран. Этот проект связан с субконтрактацией и трансфером технологий. За основу была взята система, которая была частично апробирована в ГИСП. Теперь дело за тем, чтобы построить промышленную кооперацию на пять стран Союза, при этом достроить эту систему, сделать ее более эффективной, действительно цифровой. Отчитаться для галочки не получится. Ведь для того, чтобы обеспечить развитие промышленного сектора, мало знать, где какие предприятия находятся, нужен реестр мощностей этих предприятий и их продукции, связанных процессов, высокий уровень интероперабельности. Также необходимо обеспечить взаимосвязь выстраиваемых производственных цепочек с другими секторами, с логистикой и транспортом, добычей и торговлей.
Кстати, всему этому нам стоит поучиться у тех же немцев. Недавняя рабочая встреча в Российско-Германской внешнеторговой палате показала, что наши немецкие коллеги очень активно занимаются стандартизацией в этой сфере, они разрабатывают огромное количество стандартов. При этом они исходят из того, что в основном вопросы, связанные с моделированием, макетированием, а также с сертификацией, уже завязаны на цифровые модели, цифровые двойники, цифровую онтологию. Более того, мы видим, насколько активно наши немецкие партнеры создают свои центры компетенции в сфере аккредитации и сертификации на всем европейском пространстве. Надо понимать, они, представься такая возможность, с радостью вошли бы и на территорию ЕАЭС.
Чтобы сохранить и усилить свои компетенции, нам, конечно, нужно сообразно этой ситуации детализировать общую цифровую повестку, но не в форме документов, а в форме проектов, инициатив, консорциумов, пилотных экспериментов. Надо понимать, что мы участвуем в глобальной гонке, цели которой – занятие тех или иных секторов в глобальной экономике, причем окно возможностей не будет открыто вечно. И что если раньше нам можно было, выстраивая промышленную политику, ориентироваться на среднесрочные и дальние перспективы – на 2025-35 годы, не спеша просчитывать все возможности и риски, то сейчас такую неспешность нельзя себе позволить. Необходимо на ходу запускать пилоты, поисковые исследования, создавать платформы, сосредоточить усилия не на удержании некогда завоеванных позиций, а на освоении новых сфер деятельности и развития, начиная здесь и сейчас. Ответственные за развитие промышленных блоков структуры во всех пяти странах Союза четко осознают эту ситуацию и выстраивают траекторию изменений в реальном секторе таким образом, чтобы сохранить и усилить свою промышленность. А промышленность традиционного уклада без цифровой основы дальше существовать сможет только в мануфактурной форме. Потому что понятно, что все издержки будут максимально оседать в традиционных инфраструктурах и процессах, и все, кто не проведет изменения этих процессов, безусловно, утратят жизнеспособность. Еще один вектор – глубокая специализация, но для этого нужны цифровая среда для кооперации и интегрированных научных исследований.
– Как сегодня оценивается уровень цифровой зрелости промышленных предприятий в странах ЕАЭС? Ведь без точной оценки стартовых условий невозможно правильно определить вектор изменений.
– Нам необходимо не только зафиксировать текущую ситуацию и процессы, но и правильно определить ту целевую задачу, которую нужно решить. Она состоит в том, чтобы сделать реальный сектор экономики конкурентоспособным, загрузить его внутренними задачами преобразования, максимально используя для этого все сегменты промышленности. И связать выпуск новых изделий и внутренние преобразования с теми временными рамками, в которые необходимо уложиться. Оценка обстановки не будет заключаться в точной фиксации деталей, это может произойти за счет избыточного использования ресурса времени на оценку стартовых условий. Исследовать вчерашний день важно, но гораздо важнее удерживать целевую картину и двигаться по целевым изменениям.
На наш взгляд, цифровые преобразования в первую очередь должны затронуть послойную архитектуру связей между хозяйствующими субъектами, формирование своей цифровой среды, библиотек цифровых сущностей и моделей. А также процессы, связанные со смежниками, – логистикой и транспортом, сервисной средой и т.д. Скоро уйдут в прошлое привычные нам производственные комплексы и корпорации, выстроенные по принципу жесткой механической вертикали, теперь надо учиться выстраивать связи с партнерами на цифровой, т.е. сквозной основе. Причем, и современная логистика стала принципиально другой. Единые технологические цепочки могут опираться на разных поставщиков услуг, выбор которых происходит в привязке к ситуации. И в этом смысле для стран Евразийского экономического союза актуальна задача создания логистических цифровых платформ и гармонизация их функционирования в контуре Союза.
Но прежде всего нам всем необходимо внутри своих стран максимально использовать технологические заделы, свои цифровые модели, библиотеки (гармонизированные с международными) и ту конкурентоспособную продукцию, которую можно и нужно поставлять на внутренний рынок ЕАЭС. ЕЭК сейчас многое делает для снятия всевозможных административных барьеров, препятствующих развитию единого рынка ЕАЭС. Следует также понимать, что возможности производственного сектора наших стран, то, как предприятия в них будут создавать и реализовывать свои стратегии изменений, во многом зависит от того, как это будет выстроено в Российской Федерации. Сегодня в ряде отраслей российской промышленности разрабатываются новые стратегии развития, в которых принцип цифровой трансформации позиционируется как один из основных. И сегодня этот подход – единственно возможен, поскольку его применение снижает многие издержки не только внутри отдельных отраслей, но и в целом для экономики.
В масштабах Союза мы общий для всех стран ряд вопросов, связанных с новой экономикой, с оборотом данных, с общими онтологиями, нормативно-справочной информацией, стараемся решать таким образом, чтобы сформированная база была максимально доступна для всех. И чтобы вновь наработанные результаты было достаточно просто встроить в соответствующий раздел общей системы для общего использования. Создаваемые решения, безусловно, должны способствовать продвижению продукции промышленных предприятий стран Союза на внешних рынках, реализации активной протекционистской политики в контуре Союза в условиях торговых войн на внешних рынках. Ведь во всем мире протекционизм, прежде всего технологический, становится один из основных элементов промышленной политики. И нам, в свою очередь, сейчас важно ставить перед собой прорывные цели, удерживать позиции в ключевых секторах экономики и, конечно же, сохранять свои центры компетенций и наращивать ресурсы развития – в смысле идей, кадров.
– Значит, будут создаваться новые общие центры компетенций? В каких сферах?
– Здесь важна даже не столько институциональная часть, то есть, создание в конкретной стране, регионе или интеграционном уровне такого центра. Важнее объединить для общей работы над конкретными проектами усилия специалистов, причем, даже не обязательно собрав их в одном месте, – можно построить такую работу через те же цифровые платформы. Ведь компетенции привязаны к конкретным людям, которые нарабатывают их в своих организациях, и тут важен вопрос, для каких задач и проектов мы хотим их привлечь. Когда мы говорим о таких центрах компетенций, мы рассматриваем возможность решения с их помощью двух основных задач. Первая – это запуск проектов, поскольку у нас большая часть проектов рассчитана на то, что они будут создаваться в кооперации, в консорциумах, прежде всего, из предприятий и организаций стран Союза с возможным привлечением и сторонних участников. Вторая задача – привлечение центров компетенций для экспертной оценки инициатив, поступающих на рассмотрение в ЕЭК. Такая кооперация, усиление горизонтальных связей при новой структуре наших экономик необходима как никогда.
– А запускаемые проекты – это разработка новых продуктов или умные города, умная среда и т.д.?
– Умные города, поселки и т.д., – это локальные проекты, привязанные к конкретным территориям, и потому мы не включаем их в нашу интеграционную повестку. Однако она может включать в себя комплексы проектов, существующих в рамках умного города: это, например, умные энергетика, ЖКХ, дороги и т.д. Для решения такого рода задач целесообразно использовать центры компетенции или центры разработки. Таким образом, можно пойти по пути, аналогичному тому, которым идут Евросоюз в партнерстве с Китаем – стороны выделили несколько регионов в своих странах для отработки пула «умных» технологий. Можно также использовать более прагматичный вариант: разрабатывать и реализовывать совместные проекты в рамках имеющихся в наших странах наработок, обозначенных приоритетов развития, в том числе в производственном блоке, создаваемых наборах платформ и технологических направлений. Вот как это может работать. Например, реализуется совместный проект по созданию спутниковой группировки, объединяющей спутники нескольких стран. Выгоды очевидны: совместное их использование позволяет получать более точную картину при меньших расходах. Но этим потенциал проекта не ограничивается. Всем странам Союза нужно будет развивать цифровые транспортные коридоры, проводить оценку состояния сельхозугодий, лесного фонда. И увязывание существующего технологического задела общей спутниковой группировки с послойным рассмотрением территорий на предмет решения всех этих задач может рассматриваться уже как новый совместный проект. И когда мы говорим о промышленной кооперации, о промышленных кластерах, транспортных коридорах, или о развитии сельского хозяйства, мы рассматриваем подобные связки этих проектов, пользуемся тем, что полезные данные из одного проекта применяются в другом, когда мы видим сквозные процессы, в режиме реального времени обеспечивающие из одного пула другой пул проектов, – вот тогда мы можем говорить о том, что здесь прояв-ляется наша цифровая экономика. То есть эффекты, достигнутые в одной области, тут же проявляются в других сферах.
– Все это требует отлаженных механизмов обработки массивов данных. А сейчас многие эксперты говорят о том, что у нас уже научились собирать большие данные, но пока не умеют эффективно их использовать, не развита должным образом предиктивная аналитика…
– Здесь необходимо разделять два принципиально важных момента. Когда у нас просто собирается большое количество данных – получается, образно говоря, свалка, которую надо разбирать. Для этого нужен один набор моделей. В нескольких научных центрах и вузах на евразийском пространстве занимаются проектами и моделями такого рода и подготовкой профильных кадров. Это важное направление и оно, безусловно, будет развиваться. Но есть и второй тренд, о котором мы уже упоминали: когда речь идет о цифровых процессах, то логика построения производственного цикла такова, что этой свалки информации просто не возникает. С самого начала информация значительно более структурирована, непротиворечива. И за счет оптимального построения в цифровом пространстве всего производственного цикла мы получаем систематизированные данные именно в нужный для этого момент. И вопросов по сборке и извлечению полезных данных из больших массивов не возникает. Для производственного сектора крайне важно как раз формировать, помимо разбора этих завалов, и вторую составляющую, которая позволяла бы оптимально выстраивать и внутреннюю производственную среду, и внешние взаимодействия. Сегодняшняя проблема – в частой нехватке специалистов, способных заниматься верификацией моделей и подбирать модели под конкретные экономические задачи. Если у нас приоритет – экономика данных и регулирование оборота данных на уровне союза – мы сейчас это направление активно прорабатываем с нашим экспертным сообществом. Но есть еще один принципиальный момент: для промышленников важно не свести цифровизацию только лишь к автоматизации производства, а четко двигаться к тому, чтобы сама производственная среда становилась цифровой. Здесь и цифровые фабрики, и умные фабрики, и т.д. Если выстроим эту часть, можно будет сказать, что мы стали конкурентоспособными. Поскольку все игроки на внешних рынках – и американские, и европейские, азиатские будут работать с цифровыми библиотеками деталей, узлов, и все это будет делаться либо по единым для всех, либо по сгармонизированным стандартам.
– А в ЕАЭС уже есть конкретные наработки для создания всего этого?
– Отличные наработки есть у предприятий наших стран. Что касается наработок на интеграционном уровне: на протяжении ряда лет в контуре ЕАЭС развивается интегрированная информационная система, которая изначально была предназначена для обмена данными между органами власти стран Союза, постепенно был создан набор реестров, общей нормативно-справочной информации и формируется система общих процессов для ведомств-партнеров государств-членов Союза. Надо, допустим, министерствам промышленности наших стран обмениваться теми или иными данными по поводу выполнения их функций, они это оформляют как общий для всех процесс, чтобы эти данные были всем понятны. Помимо интегрированной системы в этом формате создается пространство доверия – чтобы информацию нельзя было исказить. И самое главное, что эта интегрированная система будет совершенствоваться, будут наращиваться общие процессы.
– А чтобы информацию было нельзя исказить, будет использоваться технология блокчейн?
– Не обязательно. Блокчейн – это всего лишь одна из технологий распределенного реестра, у нее свои особенности. Устойчивость к искажениям и смарт-контракты можно обеспечить не только с ее помощью. Здесь вопрос архитектуры: каким образом создавать реестры, чтобы они признавались всеми странами ЕАЭС и нашими партнерами из других регионов. Блокчейн – здесь возможное, но не единственное решение.
– Эта интегрированная информационная система ЕАЭС уже работает как B2B?
– Пока нет, но это рассматривается как вектор развития. Сейчас обсуждаем эту тему со странами-партнерами, их бизнес-сообществами. Необходимо определиться, какие процессы стороны могут загрузить в эту систему, а что – оставить в своих отраслевых платформах. Но даже если наши партнеры будут выращивать цепочки субконтрактации или другие процессы на своих платформах, то взаимодействие с органами власти им все равно понадобится. Я надеюсь, что наша интегрированная система будет развиваться быстрее, чем те, которые создаются у бизнеса, конечно, будет использоваться более конкурентоспособная.
Автор: Светлана Бакарджиева
Источник: http://www.umpro.ru/
