Процесс экономического роста, как правило, сопровождается возрастанием экономической эффективности за счет ввода в действие новых поколений производственных технологий. Со времен Й.Шумпетера принято рассматривать два аспекта этого процесса – освоение новых технологий на основе их заимствования у технологического лидера (имитация инноваций) и создание новых технологий на основе исследований и разработок (собственно инновация). Соответственно в литературе принято различать два типа участников инновационного рынка: фирмы-инноваторы (лидеры, осуществляющие первый «запуск» инновации) и фирмы-имитаторы (те, которые перенимают уже появившуюся на рынке инновацию). В реальности оба эти процесса образуют единый феномен, который подлежит адекватному описанию.

Попыток подобного описания было сделано очень много, в связи с чем остановимся лишь на некоторых из них, которые имеют непосредственное отношение к нашему исследованию.

Исторически процесс заимствования инноваций воспринимался в качестве диффузионного процесса, в результате которого передовые технологии распространяются по всей экономической системе. Гораздо менее понятным является процесс рождения инноваций, который имеет субъективную основу.

Между тем указанный факт противоречит традиционным экономическим теориям, в соответствии с которыми вложения капитала должны осуществляться лишь в наиболее эффективные (прибыльные) технологии, а потому доля низкорентабельных производственных мощностей должна быть пренебрежимо малой или, по крайней мере, она должна уменьшаться во времени, как это и предполагает традиционная диффузионная модель.

Сегодня уже имеется понимание основных закономерностей как процесса заимствования и диффузии технологий, так и процесса перехода к стадии их создания. Однако поиск наиболее адекватных способов описания инновационных процессов продолжается. В связи с этим в данной работе решаются следующие задачи.

Похожие процессы наблюдаются в различных сферах, захватывая не только чисто технологические, но и институциональные инновации, что косвенно подтверждает плодотворность использования понятий и приемов теории институциональных ловушек.

1 марта в блоге экономистов Банка Англии прозвучало: «В глобальном технологическом сообществе растут тревоги, вызванные слабой готовностью развитых экономик к следующей промышленной революции. Ее наступление может значить замещение миллионов преимущественно низкоквалифицированных рабочих, крах многих, существующих долгое время, но медленно адаптирующихся компаний, существенное увеличение разницы в доходах общества и растущую промышленную концентрацию, связанную с резким ростом относительно небольшого количества мультинациональных технологических корпораций.

Экономисты, анализируя ход предыдущих индустриальных революций, отмечают, что не все из этих рисков случаются. Однако, такой подход возможно недооценивает существенно отличную природу технологических достижений, происходящих в настоящее время, в смысле их значительно больших индустриальных и профессиональных значений и скорости их диффузии.

По этой причине было бы ошибкой отвергать риски, связанные с этими новыми технологиями, признавая их незначительными». Mauricio Armellini and Tim Pike, Bank Underground — блог сотрудников Банка Англии (Bank of England)

Обратите внимание на упоминание изменения скорости диффузии технологий — времени, за которое они начинают активно использоваться большинством потребителей (ими пользуется большинство из четвертого уровня, late majority пользователи в модели диффузии потребительских инноваций Роджерса). На рисунке 1 приведено изменение этой скорости за последние 110 лет.

Ключевая технология, которая увеличивает углы наклона кривых, делая их почти вертикальными линиями — интернет. Потребители все быстрее через ярмарки тщеславия, лайки, шэры и репосты узнают об уникальных потребительских характеристиках продуктов и хотят такой же новый гаджет. С другой стороны, на скорость интеграции технологий в наши жизни влияет рост скорости падения их стоимости (рисунок в шапке).

На что в свою очередь очень сильно влияет рост степени автоматизации производств и ускорение диффузии производственных технологий (рисунок 2).

Ключевой вопрос: что будет дальше?

И тут экономисты Банка Англии в цитате выше предупреждают: ни при рапространении конвейеров и электрификации в 1870, ни при распространении автоматизации в 1970 не было этих сверхскоростных траекторий в форме буквы J, когда технология рождается — и за несколько лет становится ключевым конкурентным преимуществом компании (а затем отрасли и национальной экономики). За эти же несколько лет другая компания, не успевшая адаптировать и интегрировать в ежедневную деятельность технологию, погибает. «Еще в 2011 году представители Foxconn заявили, что в ближайшие 3-5 лет компания заменит 500 000 рабочих в Китае на 1 миллион роботов.

Процесс масштабной автоматизации начался в марте 2016 года, когда на одной из фабрик было уволено 60 000 человек, а несколько фабрик в КНР было оборудовано 40 000 «фоксботов». Тогда же стало известно о планах Foxconn увеличивать количество робототехники на 20-30% ежегодно. Такие темпы отвечают нормам развития робототехники в Китае, который входит в тройку лидеров по внедрению промышленных роботов».

Все дело в угле наклона кривой диффузии, говорят нам экономисты Банка Англии — и во внимании к ключевым технологиям, которые в максимально сроки меняют производительность труда, качество продуктов компаний и скорость их вывода на рынок.

Все дело в скорости диффузии и в готовности компании быстро интегрировать ключевые технологии.

На уровне сотрудников — все дело в скорости их обучения. Фактически, мы среди других смыслов видим на приведенных графиках learning curves компаний и команд компаний.
Кто быстрее научился с минимальными затратами использовать новую технологию — тот и выжил.

Добро пожаловать в жизнь в форме буквы J. Кто не готов — исчезает, C’est La Vie.